Prensa Turística Rusa

Если произнести «Испания», перед умственным взором практически непременно встанет одно из двух, впрочем, скорее, и то и другое – Севилья и Толедо. То есть: либо фламенко, маха полуобнаженная, коррида и всяческая кумпарсита; либо – аутодафе, гофрированный воротник, Сид, замковые ворота и всяческое идальго.

Можно продолжать поиски Испании «настоящей» через полуафриканские города Андалусии во главе с несравненной европейской Севильей, через отрывающуюся центробежными силами этнополитики Каталонию с вечно оторванной Барселоной, через Страну басков с непонятным никому языком и обожаемой всем миром бухтой Сан Себастьяна, через дикую зеленую Галисию с истинным оплотом католицизма в Сантьяго де Компостела, через розовые миражи Саламанки и Сеговии с населением из туристов, кабальеро Мадрид на плато у подножия Гуадаррамы, в итоге всё равно оказываешься в Толедо.

Веками шло состязание поэтов – как пышнее назвать Толедо. «Слава» и «свет» – Сервантес; «сердце» – Лопе де Вега; «каменный свиток испанской истории» – Бедекер. Киото Испании, Александрия Испании, Лхаса Испании, Помпеи Испании…Когда на «роковом рубеже испанской судьбы» Филипп II перенес столицу на 71 километр к северу, в Толедо пошел процесс консервации. Событие и явление естественные, потому что места на скале в излучине Тахо хватало только для того города, какой есть, и не столько Толедо захирел в тени Мадрида, сколько Мадрид разросся как раз потому, что Толедо расти было некуда.

Поразительно, как совпадает нынешний облик города с гравюрами XVI века. Вид с юга, с окружной дороги из за реки от монастыря Сан Хуан, к барочной иезуитской церкви и мавританским башням, к мощной готике кафедрала и, наконец, к шпилям Алькасара.

По данным хроник, самая сердцевина Толедо заморозилась еще после Реконкисты (отвоевания Испании у арабов), и в центре города действительно заблудиться сейчас так же легко, как в каком нибудь марокканском лабиринте.

Защитил Толедо католицизм: в то время как старинные испанские города рушились под ударами строительного бума 60-х, Франко не позволил тронуть церковные центры – Сантьяго и Толедо.

Когда спускаешься от кафедрала к реке, противоположные стороны улиц едва ли не соприкасаются крышами у тебя над головой, а сами улицы невзначай превращаются в лестницы. Страшно тесен этот город, узок в плечах и бедрах.

Грандиозный собор виден лишь с дистанции протянутой руки и оттого предстает в странном, искаженном ракурсе – такими, что ли, видел святых Эль Греко? Ведь символом экстатического испанского христианства Толедо стал благодаря не столько архиепископскому престолу и обилию монастырей, сколько благодаря галерее святых Эль Греко. Говорят, что живописец был второразряден, пока не слился с Толедо. Художник и город. Трудно найти большую степень соавторства – столько они сделали друг для друга. В данном случае можно сказать, что они сделали друг друга.

Образ Толедо уже незыблем, и можно говорить о портрете города, а не о его пейзаже. Толедо стоит в Испании отдельно и одиноко – так, как поставил его и как сам стоит в мировом искусстве Эль Греко.

Тарасенко Александр